Бойко Иван Васильевич, доктор медицинских наук, доцент кафедры медицины труда ФГБОУ «Северо-Западный государственный медицинский университет им. И.И.Мечникова Минздравсоцразвития РФ»
Виноградова Елена Валерьевна, частнопрактикующий юрист,
(Российская Федерация)
Характеристика
типичных нарушений прав больных, пострадавших от профессиональных заболеваний и
несчастных случаев на производстве
Резюме. Освещены типичные ситуации, в которых отмечаются регулярные нарушения гражданских прав больных, пострадавших от профессиональных заболеваний и несчастных случаев на производстве. Указанные явления возможны на этапе составления актов о случае профессионального заболевания, затем в ходе определения органами медико-социальной экспертизы степени утраты больными профессиональной трудоспособности, при назначении и индексации страховых выплат. Одной из причин ряда нарушений является несовершенство действующей нормативной базы. В то же время многие негативные проявления вызваны несоответствием практики работы многих государственных учреждений Российской Федерации критериям правого государства.
Ключевые слова. Профессиональные заболевания, медико-социальная экспертиза, права больных, социальное страхование
BOIKO Ivan Vasil’evich, MD,
Associate professor, Occupational Medicine Department,
VINOGRADOVA Elena Valer’evna,
private lawyer, (
CHARACTERISTICS OF TYPICAL RIGHTS
VIOLATION OF PATIENTS SUFFERING FROM OCCUPATIONAL DISEASES AND WORKPLACE
ACCIDENTS
Abstract.
Typical situations, in which regular civil rights violations among
patients having suffered from occupational diseases and workplace accidents
occur, are reported. The above-mentioned
cases can take place at the stage of drawing up a report on an occupational
disease case, while assessing working capacity loss degree by medical and
social expert commissions, or in the process of fixing or indexing insurance
compensations. One of the reasons for a series of violations is imperfection of
regulations currently in force. At the same time numerous negative effects are
caused by inconsistency between practical activities of many state institutions
of
Key words: occupational diseases, medical and
social expertise, patients’ rights, social insurance.
Статья с непринципиальными изменениями была опубликована в журнале Главный врач: Хозяйство и право. – 2012. – № 1. –С. 45-51 и –2012. – № 2. – С. 27-33
Введение. В настоящее время в Российской Федерации (РФ) права больных, пострадавших от профессиональных заболеваний (ПЗ) и несчастных случаев на производстве, детально регламентированы федеральным законодательством. Механизм осуществления законодательных гарантий для указанного контингента больных одинаков за исключением механизма составления акта, документирующего вину работодателя. Реализация прав пострадавших от неблагоприятных условий труда на производстве обеспечивается деятельностью целого ряда государственных организаций: Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека (Роспотребнадзор), бюро медико-социальной экспертизы (МСЭ), Фондом социального страхования (ФСС) РФ. Однако, в практической работе, как врачи, так и юристы сталкиваются с регулярными и нередко грубыми нарушениями гарантированных законодательством гражданских прав пострадавших на производстве больных. Данная статья ставит цель охарактеризовать наиболее типичные подобные нарушения и наметить пути их устранения. Изложенные сведения могут быть полезны врачам различных специальностей (как клинического, так и гигиенического профиля), работодателям, руководителям государственных организаций, участвующих в процессе реабилитации больных, пострадавших от ПЗ и несчастных случаев на производстве.
С точки зрения большинства больных
установление диагноза ПЗ автоматически гарантирует им последующую реализацию всех
предусмотренных Федеральным Законом №
125 от 24.07.1998 «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев
на производстве и профессиональных заболеваний» (далее ФЗ №125) прав, как,
например, получение единовременных и ежемесячных страховых выплат, оплату
медикаментозного лечения, обеспечение санаторно-курортным лечением. Однако,
согласно действующему законодательству (Постановление Правительства РФ от 15 декабря
Этот акт составляется комиссией из представителей работодателя и Роспотребнадзора. Причем, комиссия создается не по инициативе Роспотребнадзра, а приказом работодателя, который должен быть издан в течение 10 дней после получения извещения об установлении заключительного диагноза ПЗ. В реальной практике работодатель может практически безнаказанно многократно затягивать этот срок. Практически в 100% случаев извещения об установлении диагноза ПЗ профцентры рассылают обычными (не заказными) письмами. В их штате нет курьеров для регулярного хождения на почту с кипой заказных писем. Получив не зафиксированную почтой корреспонденцию, администрация предприятия может без лишней огласки её уничтожить и далее утверждать, что никаких сведений об установлении работнику диагноза ПЗ к ней не поступало.
Чтобы сдвинуть дело с «мертвой точки», профцентру после жалоб больных приходится высылать дубликат извещения заказным письмом с уведомлением о вручении или передавать дубликат извещения факсом так, чтобы был получен протокол о его успешной передаче. Далее документальные подтверждения получения работодателем извещения передаются вместе с заявлением больного в прокуратуру или суд. И лишь после получения предписания прокурора или решения суда иные работодатели издают приказ об образовании комиссии по расследованию ПЗ. Меры административного наказания работодателей за такого рода недобросовестное поведение действующим законодательством в явном виде не предусмотрены.
Следующий
очень неудобный для больного с ПЗ
недостаток действующего законодательства состоит в том, что нигде явно не
прописаны сроки, в течение которых должен быть завершена работа комиссии по
расследованию случая ПЗ. В итоге, сколько бы месяцев ни тянулась как бы идущая
работа комиссии, предъявить к ней формально обоснованные претензии о
затягивании сроков составления акта о случае ПЗ практически невозможно.
Встречаются и случаи составления акта о случае ПЗ не у того работодателя, который виновен в его развитии. Например, ПЗ развилось в период работы пострадавшего на одном предприятии, а диагноз ПЗ установлен в период его последующей работы на другом предприятии, где нет вредных производственных факторов, вызвавших данное ПЗ. В такой ситуации периодически расследование ПЗ проводится работодателем, у которого пострадавший больной работает в настоящее время. В этом случае возникает юридическая коллизия, поскольку акт хотя формально и подписан работодателем, однако, по существу дела не является документом, устанавливающим профессиональный характер заболевания, возникшего у работника на данном производстве. Между тем, именно такую функцию должен выполнять этот документ в силу п.30 «Положения о расследовании и учете профессиональных заболеваний». Данная ситуация чревата для больного тем, что ФСС назначит страховые выплаты из заработка по последнему месту работы, где не имелось производственных вредностей, а следовательно, и заработная плата была поэтому значительно ниже, чем на вредном производстве.
Другим
проявлением нарушений прав больного является «келейная» деятельность
комиссии, к участию в которой не допускается потрадавший или его
доверенный представитель. В такой ситуации весьма легко по инициативе
обиженного работодателя вписать в акт необоснованную собственную вину больного
в возникновении ПЗ. Например, одному из наших пациентов с профессиональной пояснично-крестцовой
радикулопатией в вину было поставлено то
обстоятельство, что он в начале ПЗ не начал жаловаться работодателю на боли в
пояснице. И это якобы лишило администрацию предприятия возможности принять меры
к недопущению прогрессирования ПЗ. Претензия абсолютно необоснованна, так
как сведения о состоянии здоровья работника составляют предмет врачебной тайны,
работник не обязан делиться ими с кем-либо. Но в итоге назначенные потом больному
страховые выплаты были заметно уменьшены ФСС в виду формально установленной вины пострадавшего в развитии ПЗ.
Потенциально опасна для заболевшего и ситуация, когда работодатель отказывается признать свою вину в развитии ПЗ, составляя в акте об этом особое мнение, либо вовсе отказываясь от подписания акта. Пользуясь этим, в последующем иногда бюро МСЭ отказываются определять больным, попавшим в такую ситуацию, степень утраты трудоспособности, а иногда и ФСС выносит решение о признании случая нестраховым. Обычным оправданием подобной практики является утверждение, что если работодатель своей вины не признал, или акт не подписал, то акт де юридической силы не имеет. Но такая точка зрения на законе никак не основана.
Эпизодически встречаются случаи отказа органов Роспотребнадзора от составления акта о случае ПЗ под тем предлогом, что по мнению его руководителей условия труда больного у данного работодателя были недостаточно вредными, чтобы повлечь развитие ПЗ. При этом обычно в профцентр направляется письмо с просьбой отменить уже поставленный диагноз ПЗ и отозвать извещение об установлении заключительного диагноза ПЗ. Подобная практика также явно противоречит действующему законодательству.
При несогласии больного с действиями (или бездействием) комиссии по составлению акта о случае ПЗ, ему приходится обращаться с исковым заявлением в суд. Судебное разбирательство может тянуться несколько месяцев. И пока больной не получит адекватно составленный акт о случае ПЗ или о несчастном случае на производстве, добиться назначения страховых выплат за повреждение здоровья он не может. Лишь после получения данного акта, в котором документированы профессиональный характер заболевания и вина работодателя, у больного появляется возможность подать документы в бюро МСЭ для установления степени утраты профессиональной трудоспособности, вызванной повреждением здоровья на производстве. Дата приема документов бюро МСЭ считается днем начала экспертизы. Этим днем и будет датировано решение об определении степени утраты профессиональной трудоспособности.
Таким образом, за все время, пока акт о случае ПЗ составлялся или подвергался оспариванию в судебном порядке из-за неадекватного содержания, страховые выплаты пострадавшему не могут быть назначены даже «задним числом». Хотя в этом период больной может уже потерять и прежнюю работу, и прежний заработок. Ранее действовавший Кодекс законов о труде РСФСР однозначно запрещал увольнение больного с ПЗ или производственной травмой до определения ему степени утраты профессиональной трудоспособности и гарантировал сохранение за этот период среднего заработка. Из действующего Трудового кодекса РФ такая норма исключена.
Первая
возможная неприятная неожиданность для больного, подающего документы в бюро
МСЭ, – это возможная длительная очередь (в 2-3 месяца) от приема документов до
проведения очного освидетельствования. Длительность такого ожидания опять-таки
никак не регламентирована. Если больных с производственными травмами бюро МСЭ
травматологического профиля стараются обычно принять вне общей очереди, то для
больных с ПЗ подобная практика не принята. Но гораздо более серьезные
последствия для больного могут иметь иные недостатки работы бюро МСЭ.
Во-первых, встречаются неправомерные
отказы в определении больным степени утраты профессиональной трудоспособности.
Как ни странно, и до настоящего времени периодически практикуется подобные
отказы больным, у которых ПЗ было
официально диагностировано в пенсионном возрасте после прекращения работ в
неблагоприятных условиях труда. Мотивация таких действий по существу совпадает
с п. 31 «Временных критериев определения степени
утраты профессиональной трудоспособности в результате несчастных случаев на
производстве и профессиональных заболеваний», который был отменён как
противоречащий нормам гражданского права определением Кассационной коллегии Верховного Суда РФ от
15.07.2003.
Другим формальным мотивом для необоснованного отказа в определении степени утраты трудоспособности в указанной ситуации, является ссылка на положение на ст. 3 ФЗ №125 о том, что степень утраты профессиональной трудоспособности - это «выраженное в процентах стойкое снижение способности застрахованного осуществлять профессиональную деятельность до наступления страхового случая». Бюро МСЭ делается вывод, что неработающий пенсионер на момент официального установления диагноза ПЗ страхованию от несчастных случаев и ПЗ априорно не подлежал, а если он не был застрахованным, то на определение степени утраты профессиональной трудоспособности права не имеет. При этом упускается по меньшей мере два обстоятельства. Первое – за период фактического формирования ПЗ во время работы во вредных условиях труда больной подлежал указанному виду страхования. Второе – проверка того, подлежал ли больной страхованию, вообще не входит в компетенцию бюро МСЭ.
Периодически учреждения МСЭ обосновывают отказ в установлении степени утраты профессиональной трудоспособности тем, что больной с ПЗ рационально трудоустроен и незначительно потерял в заработке. Например, одна наша больная - медсестра по массажу после выявления комплекса профессиональной патологии от физических перегрузок из трех ПЗ была трудоустроена медсестрой функциональной диагностики. Эксперты бюро МСЭ решили, что в данном случае профессия сохранена, а значит, и утраты профессиональной трудоспособности не произошло.
Такой подход противоречит требованиям действующего законодательства. Поскольку ФЗ № 125 определяет порядок возмещения вреда, причинённого жизни и здоровью работника при исполнении им обязанностей по трудовому договору (контракту), то и степень утраты застрахованным профессиональной трудоспособности должна определяться в зависимости от его способности выполнять трудовую функцию, которая являлась обязательным условием трудового договора.
В силу статьи 57 Трудового кодекса РФ трудовая функция работника (работа по должности в соответствии со штатным расписанием, профессии, специальности с указанием квалификации; конкретный вид поручаемой работнику работы) является обязательным условием трудового договора. Медицинская сестра по массажу и медицинская сестра функциональной диагностики – это две разные профессии.
Ещё один противоправный повод отказать больному в
определении степени утраты трудоспособности – это высказать несогласие
бюро МСЭ с профессиональной этиологией заболевания. Экспертиза связи
заболевания с профессией вообще не входит в компетенцию учреждений МСЭ. Чтобы оправдать явное самоуправство, используется софистическое рассуждение о том,
что специальная лицензия нужна лишь на установления связи заболевания с
профессией, а на отрицание такой связи никакой лицензии не требуется, поэтому,
де, бюро МСЭ имеет все полномочия не
признать решение профцентра и комиссии, составившей акт о случае ПЗ, об
установлении связи заболевания с
профессией.
Но гораздо чаще права больных на адекватное проведение медицико-социальной экспертизы нарушаются другим способом, когда бюро МСЭ устанавливает степень утраты профессиональной трудоспособности в заниженном размере. Обычно это происходит, когда больному определяется утрата не профессиональной, а общей трудоспособности. Такая подмена особенно болезненна для больных с аллергическими ПЗ, перешедшими в стадию ремиссии, или с выраженной профессиональной шумовой нейросенсорной тугоухостью. Возвращение на работу в ту профессию, где возникло ПЗ, таким больным в подавляющем большинстве случаев категорически противопоказано. И при этом степень утраты профессиональной трудоспособности должна приближаться к величине 80-100%. Однако, с точки зрения оценки общей трудоспособности делается вывод, что больные могут продолжать трудовую деятельность в весьма широком круге иных профессий как физического, так и административного, а иногда и умственного труда. Исходя из такого соображения, бюро МСЭ либо вовсе не определяет степень утраты трудоспособности, либо устанавливает её в символическом размере 10-20%.
В работе некоторых бюро МСЭ отмечалось чередование разных подходов к больному, когда при первичном освидетельствовании ему определяется адекватная степень утраты профессиональной трудоспособности, включая группу инвалидности по ПЗ и существенные проценты утраты трудоспособности, но через 2-3 года при переосвидетельствовании совершается переход к определению уже утраты общей трудоспособности. При этом снимается группа инвалидности и резко сокращаются проценты утраты трудоспособности. Такое «чередование» подходов чаще всего отмечалось по отношению к больным с профессиональной шумовой тугоухостью.
В ряде субъектов РФ периодически практикуются откровенно примитивистко-механистические подходы к определению степени утраты трудоспособности. Например, за каждое ПЗ определяется независимо от его выраженности по 10% утраты, или больному за любой комплекс ПЗ назначается суммарно 10%. В течение последних двух лет были отмечены случаи, когда бюро МСЭ как будто достаточно объективно для сложившейся практики определяли степень утраты трудоспособности по каждому из имеющихся у больного ПЗ, но потом их не суммирует. Например, больному, страдающему тремя ПЗ, определятся за пылевой бронхит 30% утраты, за профессиональную полиневропатию – 20%, за профессиональную шумовую тугоухость – 10%. Далее, вместо того, чтобы просуммировать полученные по каждому заболеванию результаты и получить итоговый показатель в 60% утраты, в справке, которая выдается больному, указывается один частный максимальный показатель, в данном случае – 30%. В итоге страховые выплаты у данного больного окажутся в последующем занижены вдвое.
Весьма распространенный способ занижения степени утраты профессиональной трудоспособности – это неправильное определение специалистами бюро МСЭ величины снижения квалификации. Например, на крупном добывающем предприятии рабочему квалифицированного физического труда в связи с установлением вибрационной болезни 2 ст. противопоказана работа в должности машиниста буровой установки, которая характеризуется воздействием комбинированной вибрации. По мнению экспертов бюро МСЭ, при его трудоустройстве с работы машиниста буровой установки 6 разряда в профессию слесаря по ремонту оборудования 5 разряда снижение квалификации произошло на 1 тарификационный разряд, в связи с чем имеются основания для установления ему 30 % утраты профессиональной трудоспособности.
Данный вывод экспертов противоречит пунктам 7 и 8 «Временных критериев определения степени утраты профессиональной трудоспособности в результате несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний», утвержденных постановлением Министерства труда и социального развития РФ № 56 от 18.06.2001г. Указанные нормы устанавливают, что критерии оценки возможности выполнения профессиональной деятельности связаны с различием тарифно-квалификационных разрядов в рамках соответствующей профессии. Кратность снижения квалификации определяется с учетом установленных тарификационных разрядов, классов, категорий для данной профессиональной деятельности. Диапазон разрядов для профессии машиниста буровой установки согласно Единому тарифно-квалификационному справочнику составляет с 4 по 6 разряд. Следовательно, в данном случае произошло снижение квалификации на 3 тарификационных разряда, в связи с чем имеется основание для установления пострадавшему 50% утраты профессиональной трудоспособности.
Еще один механиз определения степени утраты
профессиональной трудоспособности в заниженном размере – это занижение степени
утраты трудоспособности больным, которым установлен диагноз заболевания
смешанной (профессиональной и по другой причине) этиологии. До 90-х годов прошлого века больным с таким
диагнозом проценты утраты повсеместно традиционно определялись во вдвое меньшем
размере, чем при заболеваниях чисто профессиональной этиологии, хотя такого
рода практика и не имела никакого
законодательного основания. Около 10 лет назад, казалось бы, справедливость
восторжествовала, и бюро МСЭ начали выполнять установку п. 8 «Инструкции по
применению списка профессиональных заболеваний»: «При смешанной этиологии
профессиональных заболеваний экспертные вопросы должны решаться как по
профессиональному заболеванию». Однако, с начала последнего
финансово-экономического кризиса в
При удручающей регулярности нарушений в определении степени утраты профессиональной трудоспособности добиться восстановления справедливости для больных очень непросто. Законодательно больной имеет две возможности: подать либо жалобу в вышестоящее бюро МСЭ, либо исковое заявление в суд. Доминирующей тактикой судьи при рассмотрении исков больных к бюро МСЭ является направление дела на экспертизу в другое (чаще вышестоящее) бюро МСЭ. А бюро МСЭ даже при явных нарушениях, допущенных своими коллегами или, тем более, подчиненными, крайне редко признают их. Добиться направления дела на экспертизу в учреждение, не входящее в иерархию бюро МСЭ, возможно далеко не всегда.
Подобные судебные процессы тянутся по меньшей мере месяцами. Оплата экспертизы по своей величине обычно далеко не символическая и возлагается на истца, то есть на больного. Кроме того, в связи с полным отсутствием познаний в гражданско-процессуальном законодательстве и в медицинском праве, больному, как правило, необходимо нанимать для помощи в ведении судебного процесса грамотного и энергичного адвоката (законного представителя), что бывает очень накладно для человека, потерявшего высокооплачиваемую работу, и не получающего за это должную компенсацию.
Отмечается и некорректная практика в ходе освидетельствования больных в бюро МСЭ, когда сотрудники ФСС, не просто присутствуют на освидетельствовании, но и осуществляют врачебный осмотр больных, а затем предлагают экспертные решения по определению степени утраты трудоспособности. Присутствие представителей ФСС при освидетельствовании больных в бюро МСЭ формально оправдано ст. 18 ФЗ №125, которая утверждает, что страховщик имеет право «участвовать в расследовании страховых случаев, освидетельствовании, переосвидетельствовании застрахованного в учреждении медико-социальной экспертизы». Однако, поскольку ФСС не является медицинской организаций, а его сотрудники не занимают врачебных должностей, расширительное толкование данного права явно недопустимо. Та же ст. 18 явно и указывает на полномочия представителей ФСС: «участвовать… в определении … нуждаемости в социальной, медицинской и профессиональной реабилитации». А это явно далеко не эквивалентно врачебному обследованию больного с целью определения степени утраты трудоспособности. Моральный ущерб больному от этой практики, казалось бы, невелик, но мотив такого «участия» экспертов ФСС в работе бюро МСЭ достаточно очевиден – оказание воздействия на врачей МСЭ с целью определения степени утраты трудоспособности в заниженном размере, что может привести уже к существенному материальному ущербу для пострадавшего работника.
К сожалению, даже максимально выгодный для больного результат освидетельствования в бюро МСЭ, не гарантирует ему быстрой и полной реализации его материальных прав. Данные права по нормам действующего законодательства (в первую очередь ФЗ №125) реализуются в заявительном порядке – то есть только после подачи документов больного в ФСС. Ст. 15 ФЗ №125 устанавливает, что пакет необходимых документов представляется в ФСС либо страхователем (то есть работодателем) либо застрахованным (то есть больным). В этом перечне работодатель стоит на первом месте, но более чем в 99% случаев от такой деятельности в пользу пострадавшего по его вине работника он совершенно безнаказанно уклоняется.
Обязанности ФСС по отношению к заболевшим застрахованным работникам расписаны в ФЗ №125 весьма детально, но, тем не менее, на практике они регулярно нарушаются. Встречаются случаи существенного затягивания рассмотрения документов сверх установленного ФЗ №125 10-дневного срока, в течении которого должно быть принято решение о назначении страховых выплат. Одним их мотивов такого поведения сотрудников ФСС является попытка собрать не требуемые ФЗ №125 сведения (копии санитарно-гигиенической характеристики условий труда больного, медицинской документации или выписки из нее из медицинских учреждений по месту работы или жительства заболевшего) и на их основе своими силами провести повторную экспертизу связи заболевания с профессией. ФСС не является медицинской организацией и потому не вправе выполнять такого рода медицинскую экспертизу. Но, принимая в свой штат бывших врачей, он периодически пытается заниматься и такой деятельностью.
В случае выявления в документации каких-либо формальных противоречий
принятие решения о назначении страховых выплат обычно откладывается, а ФСС в
это время стремиться добиться отмены диагноза ПЗ и акта о случае ПЗ. Наиболее
«мягкой» тактикой является направление писем в профцентр с просьбой
пересмотреть решение об установления связи заболевания с профессией. Наиболее
агрессивная тактика – подача искового
заявления в суд с требованием признать недействительными медицинское заключение
о наличии у больного ПЗ и акт о случае ПЗ. Судебные процессы по данным искам
отличаются особой сложностью, могут тянуться до 2-3 лет, неоднократно проходя через
отмену уже принятых решений в кассационных и надзорных инстанциях. За все это
время больной обычно каких-либо выплат за ущерб здоровью не получает. Действовавшее
до
В случае принятия решения о назначении страховых выплат весьма типичным нарушением материальных прав больных со стороны ФСС является занижение размера ежемесячных страховых выплат путем неполной индексации среднего заработка, из которого исчисляется размер страховых выплат. Суть проблемы заключается в том, что расчет ежемесячных денежных выплат за снижение трудоспособности вследствие ПЗ или несчастного случая на производстве производится на основе выбранного больным заработка, который имелся к моменту либо прекращения работ во вредных условиях труда, либо официальной диагностики ПЗ, либо к моменту определения степени утраты трудоспособности. По прошествии нескольких лет покупательная способность выплат, если их рассчитывать из фиксированной величины имевшегося когда-то среднего заработка, будет существенно снижаться из-за постоянных инфляционных процессов. Чтобы защитить в такой ситуации интересы больного, с 1993 года был введен механизм индексации страховых выплат на специально установленные по годам коэффициенты. Таким образом, ФСС следует каждый год пересчитывать размер ежемесячных страховых выплат, учитывая все возрастающее с каждым годом количество повышающих коэффициентов.
Примером типичного нарушения прав больного в данной ситуации является применение сотрудниками ФСС в таких расчетах не всех установленными нормативными актами повышающих коэффициентов. Наиболее неблагоприятна ситуация для больного, прекратившего работу 15-20 лет назад, но обратившегося в ФСС из-за несвоевременной официальной диагностики ПЗ только в настоящее время. По смыслу правовых норм имевшийся 15-20 лет назад заработок должен подвергнуться процедуре «осовременивания» путем увеличения с применением значительного количества повышающих коэффициентов. В ряде случаев ФСС вовсе отказывается делать подобный перерасчет, ссылаясь на свои внутренние инструкции. Показательным является случай, когда одному нашему больному, прекратившему в конце 1990 года работу в профессии экскаваторщика с заработком в 300-400 рублей, были назначены ежемесячные страховые выплаты в размере 5 рублей 85 копеек.
Одним из способов занизить величину осовремененного заработка является «квалифицированный совет» сотрудника ФСС больному, подающему заявление о назначении страховых выплат, направленный на то, чтобы пострадавший указал в заявлении период, за который будет рассчитываться утраченный заработок (год работы до фактического развития ПЗ, или до его официальной регистрации, или до определения степени утраты трудоспособности) в наименее выгодном для себя варианте. Но чаще встречается занижение страховых выплат на некоторую величину из-за того, что при расчетах используются не все повышающие коэффициенты, которые должны были бы применяться. В результате у некоторых больных страховые выплаты занижаются на 100-200-300 рублей, но иногда и в несколько раз. У другого нашего пациента за счет занижения размера страховых выплат за период с сентября 2006 года по 31 августа 2010 года накопилась сумма задолженности в размере 1 343 322 рубля 80 копеек. Взыскать такую задолженность с ФСС удалось лишь после серии примерно трехлетних судебных процессов, а потом многократных обращений к судебным приставам.
В последние 2 года в судебной практике повсеместно отмечается отказ от
назначения пострадавшим больным пени, которые следовало бы начислить за
несвоевременное исполнение ФСС своих обязательств или за назначение страховых
выплат в заниженном размере. Законодательство, предусматривающее выплаты пени в
таких случаях не изменялось. Но четкая привязка такой практики судов к началу
последнего финансово-экономического кризиса
Сами законодательные установки последних лет явно ухудшают материальные
возможности больных, пострадавших на производстве. Например, в последние годы
индексация ранее назначенных больным страховых выплат осуществляется ежегодно с
помощью законодательно установленных повышающих коэффициентов. Так, в
Изменения, вносимые в ФЗ №125 за последние годы привели к тому, что появилось ограничение на оплату проезда больных к местам санаторно-курортного лечения, выражающиеся в разрешении оплачивать только проезд в общем или плацкартном вагоне железной дороги. Тогда как ранее не было ограничений на оплату проезда в купейном вагоне или даже авиаперелета. Вряд ли идут на пользу больным установленные отредактированным ФЗ №125 ограничения на оплату лекарств и средств протезирования, когда возмещается лишь стоимость отечественной продукции, а импортной – лишь при отсутствии отечественных аналогов. С нашей точки зрения, например, вопрос о том, является ли отечественный препарат церебролизат полноценным аналогом швейцарского церебролизина, по меньшей мере очень неоднозначен. Регулярно вызывает нарекания больных качество отечественных слуховых аппаратов, которые изготовляются для пациентов с выраженной степенью шумовой тугоухости.
Традиционно сохраняются изъяны законодательства, позволяющие не оплачивать реально необходимые пострадавшим на производстве больным реабилитационные мероприятия. Например, более 50 лет законодателями и правительством РФ даже и не рассматривается вопрос об оплате этим больным немедикаментозного лечения, такого как массаж, физиотерапия, иглотерапия, мануальная терапия. На вопросы пострадавших следуют разъяснения, что такие виды медицинской помощи они могут получать в рамках госгарантий или обязательного медицинского страхования. На деле же в рамках указанных гарантий относительно адекватно финансируется лишь работа кабинетов физиотерапии с морально устаревшей аппаратурой, добиться же бесплатного для больного качественного и регулярного проведения курсов массажа или мануальной терапии практически невозможно.
Следует охарактеризовать и явную неадекватность в реализации права больных, пострадавших на производстве, на возмещение морального вреда, причиненного ПЗ или несчастным случаем на производстве. В данном случае выплаты должны производиться работодателем. Четких рекомендаций для судов по расчету такого рода выплат в РФ традиционно нет. В судебной практике даже с процветающего градообразующего предприятия за неизлечимое ПЗ или трудовое увечье, повлекшее полную утрату профессиональной трудоспособности, затруднительно взыскать сумму, превышающую 100 000 рублей.
Заключение. Перечисленные нами многочисленные нарушения в реализации гражданских прав больных, пострадавших от ПЗ и несчастных случаев на производстве, приводят к наиболее очевидному выводу, что причина целого ряд таких проявлений кроется в недоработанных, запутанных, а иногда и явно подредактированных в интересах работодателя и страховщика нормативных актах. Но, в то же время, главным и очень серьезным негативным фактором является укоренившаяся практика работы ряда государственных органов, допускающая регулярные и очевидные нарушения прав больных. Поэтому на радикальное устранение приведенных в данной статье негативных явлений можно только лишь после радикального изменения социально политической системы РФ в сторону реального правого государства, приоритетом которого является гарантия осуществления законных прав и интересов граждан.
<< Назад в каталог статей